Человек всегда запоминает «первое»: первое сентября, первый класс, первая любовь... То же самое и первое организованное собрание в новой организации, например, первый семинар.
- Поскольку у меня бродила в голове идея «Чикагской школы», я подошел к Крыштановскому и спросил, что нам можно почитать по этой теме. А он сказал: «Вы почитайте что-нибудь, а я – давайте, я Батыгина позову!» Пришел Батыгин, который через некоторое время стал Геннадием Семеновичем Батыгиным.
Это был наш первый наш семинар. Нас было тогда четверо. И мы еще не знали, кто он такой, мы знали только, что он книжки писал. Но что это за человек, что это за фигура в отечественной социологии, мы не знали.
Мы потом поняли, что это метр, что это монстр, что это один из немногих мастодонтов. Он пришел разговаривать со студентами и принес вот такую [показывает] пухлую папку материалов про Чикагскую школу. Он отксерил их фотографии. Он рассказывал о том, с чего все начиналось: эти портреты, тот особняк, где начиналась Чикагская школа. Он общался с нами как равными. И тогда для нас этобыло важно. При этом я вспоминаю, что я тогда говорил. (Ну, я бы сейчас, конечно, другое говорил.) Но он не считал нас идиотами.
- А есть такие, который считали или считают?
- Есть такие профессора: сначала входит их понт, а потом входят они сами. Нам очень повезло, что мы начали с Батыгина, Крыштановского и других. Крыштановский, который готов смеяться надо всем, чем можно - и над нами, и над собой, ну, вообще надо всем может. Весело так. Это с одной стороны. Без такого понта, который есть у некоторых. И Батыгина, который написал свою какую-то работу, книжку и сразу сказал, что это... можно было написать лучше. Он уже весь в следующей. Следующую написал – ой, какая гадость. И опять дальше пишет. Ко всему своему творчеству он так и относится. Вот это было важно для нас тогда увидеть.
Кроме этой скромности он ведь еще и показал, что он может. А может он очень многое. Но эта интеллектуальная честность, наука без эмоций, ясное выражение своей позиции как ученого и позитивиста... Он же ведь не говорит, что позитивизм – это правильно. Он говорит: я стою на этих позициях. И я открыт для критики. А вы свои позиции даже осознать не можете. Как вы сможете моему позитивизму что-то противопоставить? Тогда давайте. Я готов.
Вот это было важно. Потому что сейчас многие не этим озабочены. Они толкают вверх свой статус, «они всё знают», а на самом деле… На самом деле очень важно, когда человек, во-первых, знает, во-вторых, знает, что он знает, а в-третьих, знает, что он не знает.
